МАРОККО
ФОТОТУР
Медина Марракеша, синий Шефшауэн и дюны Сахары, бризы с нотками пряностей, звёздные ночи и золотые рассветы — откройте тайны Магриба
Кратко о фототуре
-
12 дней -
7 человек -
Русский, английский -
Легко
- 12Дней
- 7Участников
- Ru/EngЯзыки
Тур-лидер
Павел Оськин
— Пейзажный фотограф из Праги, более 15 лет проводит мастер-классы и фототуры по всему миру
— Обладатель 2 золотых, 1 серебряной и 9 бронзовых наград Epson Pano Awards
— Автор статей в международных журналах, включая National Geographic Traveler
— Член Ассоциации профессиональных фотографов Чехии FEP
Более 600 человек были в турах Павла. Часть фотографов получила мировые награды за снимки из этих поездок. С Павлом вы всегда окажетесь в нужном месте в нужное время!
— Пейзажный фотограф из Праги, более 15 лет проводит мастер-классы и фототуры по всему миру
— Обладатель 2 золотых, 1 серебряной и 9 бронзовых наград Epson Pano Awards
— Автор статей в международных журналах, включая National Geographic Traveler
— Член Ассоциации профессиональных фотографов Чехии FEP
Более 600 человек были в турах Павла. Часть фотографов получила мировые награды за снимки из этих поездок. С Павлом вы всегда окажетесь в нужном месте в нужное время!
Тур в Марокко
от OskinTravel
Касабланка — это не открытка из восточной сказки, а живая, шумная и немного хаотичная современная метрополия. Здесь Марокко совсем другое, не то, что в мединах Феса или Марракеша. Это город контрастов, где старые колониальные здания в стиле ар-деко соседствуют с бетонными кварталами, а в переулках с облупившейся штукатуркой пахнет специями, жареной рыбой и выхлопами старых «мерседесов».
Для фотографа Касабланка интересна не глянцем, а именно столкновением эпох и ритмов. Огромная мечеть Хассана II, стоящая прямо на берегу Атлантики, поражает масштабом и деталями — мозаика, резьба, свет в узорах арок. Вечерний свет, волны, бьющиеся о камни… Это даёт сильные кадры. Наш закат и рассвет пройдёт в этой точке.
В центре можно поймать дух колониальной Франции — бульвары, старые кафе с железными вывесками, фасады с потёртой лепниной. Здесь интересно снимать уличные сцены: мужчины в длинных джеллабах и модные ребята в кроссовках, дети с мячом и старики с чашкой кофе.
На рынке и в порту — другой мир. Крики рыбаков, синие ящики со свежим уловом, чайки в воздухе и невероятно фотогеничная атмосфера настоящей Африки у океана. А на закате — прогулка по Корнишу: длинная набережная, где свет мягко ложится на бетонные волноотбойники, серый город и океан.
Касабланка — не «красивая» в привычном туристическом смысле. Она сырая, резкая, настоящая. Но именно это и делает её отличным местом для фототура: здесь можно поймать дух большого африканского города, где современность, традиция и океан живут в одном кадре.
Для фотографа Касабланка интересна не глянцем, а именно столкновением эпох и ритмов. Огромная мечеть Хассана II, стоящая прямо на берегу Атлантики, поражает масштабом и деталями — мозаика, резьба, свет в узорах арок. Вечерний свет, волны, бьющиеся о камни… Это даёт сильные кадры. Наш закат и рассвет пройдёт в этой точке.
В центре можно поймать дух колониальной Франции — бульвары, старые кафе с железными вывесками, фасады с потёртой лепниной. Здесь интересно снимать уличные сцены: мужчины в длинных джеллабах и модные ребята в кроссовках, дети с мячом и старики с чашкой кофе.
На рынке и в порту — другой мир. Крики рыбаков, синие ящики со свежим уловом, чайки в воздухе и невероятно фотогеничная атмосфера настоящей Африки у океана. А на закате — прогулка по Корнишу: длинная набережная, где свет мягко ложится на бетонные волноотбойники, серый город и океан.
Касабланка — не «красивая» в привычном туристическом смысле. Она сырая, резкая, настоящая. Но именно это и делает её отличным местом для фототура: здесь можно поймать дух большого африканского города, где современность, традиция и океан живут в одном кадре.
Переезд в Эссауэйру (370 км, около 4 часов). Эссуэйра — это уже совсем другой ритм по сравнению с Касабланкой. Здесь время течёт медленнее, всё обрамлено солью, ветром и морским светом. Бело-голубой город на берегу Атлантики кажется выцветшим, как старая акварель, и именно в этом его магия.
Закат со стороны старого города. К вечеру стены медины становятся золотыми. Свет ложится на крепостные башни, на каменные стены с бойницами, и они кажутся то ли декорациями, то ли миражом. С набережной или с камней у океана открывается удивительный вид — старый город отражается в отливных лужах. Это отражение зыбкое, как в старом зеркале: белые стены, башни и тени людей, проходящих по крепостным стенам. А над всем этим — оранжево-розовое небо, которое медленно темнеет и вбирает в себя чаек и последние паруса.
Эссуэйра не про роскошь, а про текстуры и свет. Здесь можно снимать бесконечно: потрескавшиеся голубые ставни, уличные музыканты в медине, море, которое всегда рядом. Это город, который не позирует, а живёт. И именно поэтому его рассветы и закаты так цепляют — они настоящие.
Закат со стороны старого города. К вечеру стены медины становятся золотыми. Свет ложится на крепостные башни, на каменные стены с бойницами, и они кажутся то ли декорациями, то ли миражом. С набережной или с камней у океана открывается удивительный вид — старый город отражается в отливных лужах. Это отражение зыбкое, как в старом зеркале: белые стены, башни и тени людей, проходящих по крепостным стенам. А над всем этим — оранжево-розовое небо, которое медленно темнеет и вбирает в себя чаек и последние паруса.
Эссуэйра не про роскошь, а про текстуры и свет. Здесь можно снимать бесконечно: потрескавшиеся голубые ставни, уличные музыканты в медине, море, которое всегда рядом. Это город, который не позирует, а живёт. И именно поэтому его рассветы и закаты так цепляют — они настоящие.
Спокойный день в Эссауэйре.
Рассвет в порту. Когда ещё темно, порт уже живёт своей жизнью. Рыбаки чинят сети, запах рыбы и солёной воды щекочет нос, чайки кричат так, будто мир принадлежит им. В воздухе тонкая дымка, и сквозь неё пробивается первый свет. Деревянные лодки, выкрашенные в глубокий синий, словно светятся изнутри на фоне серого утра. Камеры здесь работают сами: сцены настолько кинематографичны, что остаётся лишь успеть поймать момент — моряк с сигаретой в зубах, мальчишка, несущий ведро, птицы, пикирующие за остатками рыбы. Атмосфера одновременно суровая и тёплая, потому что всё это — жизнь, которая повторяется каждый день.
Днём Эссуэйра меняет настроение: утренняя туманность уходит, и город наполняется ярким светом, резким ветром с океана и неспешной суетой. Главная арена дневной жизни — это узкие улочки медины, белые стены с голубыми дверями и ставнями, резные арки. Здесь шумят базары: специи в тканевых мешках, ковры, керамика, ювелирные лавки. Всё это в цветах — охра, индиго, бирюза. Местные мастера работают прямо при вас: кузнец стучит молотком по меди, плотник строгает дерево, художник раскладывает картины с морскими пейзажами. Это идеальное место, чтобы снимать портреты и уличные сцены.
Пляж Эссуэйры огромный и ветреный. Здесь всегда паруса: кайты и виндсёрфинг. Это зрелище — десятки разноцветных змеев в небе и силуэты спортсменов на волнах. Даже если не кататься, можно просто пройтись босиком по песку, на котором отливы оставляют зеркальные плёнки воды.
Днём стоит заглянуть на рыбный рынок у порта. Там в синих ящиках сверкают серебром сардины, дорадо, скаты. Выбираешь — и тут же готовят на углях. Запах жареной рыбы и лимона смешивается с солёным воздухом океана.
Старые стены, построенные португальцами, днём оживают в другом свете. Здесь можно гулять, смотреть на пушечные бойницы, фотографировать город с высоты и слушать, как внизу грохочет океан.
В середине дня хорошо замедлиться. Маленькие кафе с террасами, где подают мятный чай в стеклянных стаканчиках, дают возможность наблюдать за уличной жизнью: дети гоняют мяч, торговцы перекрикиваются, туристы теряются в лабиринте улиц.
Эссуэйра днём — это энергия и цвет. Тут нет спешки, но есть ощущение, что всё вокруг дышит морем, ветром и светом. Именно это сочетание делает город идеальным для неспешных прогулок с камерой наперевес.
Рассвет в порту. Когда ещё темно, порт уже живёт своей жизнью. Рыбаки чинят сети, запах рыбы и солёной воды щекочет нос, чайки кричат так, будто мир принадлежит им. В воздухе тонкая дымка, и сквозь неё пробивается первый свет. Деревянные лодки, выкрашенные в глубокий синий, словно светятся изнутри на фоне серого утра. Камеры здесь работают сами: сцены настолько кинематографичны, что остаётся лишь успеть поймать момент — моряк с сигаретой в зубах, мальчишка, несущий ведро, птицы, пикирующие за остатками рыбы. Атмосфера одновременно суровая и тёплая, потому что всё это — жизнь, которая повторяется каждый день.
Днём Эссуэйра меняет настроение: утренняя туманность уходит, и город наполняется ярким светом, резким ветром с океана и неспешной суетой. Главная арена дневной жизни — это узкие улочки медины, белые стены с голубыми дверями и ставнями, резные арки. Здесь шумят базары: специи в тканевых мешках, ковры, керамика, ювелирные лавки. Всё это в цветах — охра, индиго, бирюза. Местные мастера работают прямо при вас: кузнец стучит молотком по меди, плотник строгает дерево, художник раскладывает картины с морскими пейзажами. Это идеальное место, чтобы снимать портреты и уличные сцены.
Пляж Эссуэйры огромный и ветреный. Здесь всегда паруса: кайты и виндсёрфинг. Это зрелище — десятки разноцветных змеев в небе и силуэты спортсменов на волнах. Даже если не кататься, можно просто пройтись босиком по песку, на котором отливы оставляют зеркальные плёнки воды.
Днём стоит заглянуть на рыбный рынок у порта. Там в синих ящиках сверкают серебром сардины, дорадо, скаты. Выбираешь — и тут же готовят на углях. Запах жареной рыбы и лимона смешивается с солёным воздухом океана.
Старые стены, построенные португальцами, днём оживают в другом свете. Здесь можно гулять, смотреть на пушечные бойницы, фотографировать город с высоты и слушать, как внизу грохочет океан.
В середине дня хорошо замедлиться. Маленькие кафе с террасами, где подают мятный чай в стеклянных стаканчиках, дают возможность наблюдать за уличной жизнью: дети гоняют мяч, торговцы перекрикиваются, туристы теряются в лабиринте улиц.
Эссуэйра днём — это энергия и цвет. Тут нет спешки, но есть ощущение, что всё вокруг дышит морем, ветром и светом. Именно это сочетание делает город идеальным для неспешных прогулок с камерой наперевес.
Переезд в Марракеш (190 км, около 2,5 часов). Марракеш — это настоящий калейдоскоп для уличного фотографа. Здесь не нужно искать «специальные точки» — сам город становится студией, где каждый угол оживает в кадре. Фототур в Марракеше по сути превращается в интенсив по стрит-фотографии: главные снимки рождаются на ходу, в гуще людей, красок и запахов.
Узкие улочки — лабиринт, где каждые несколько шагов новая сцена: продавец специй, уставивший прилавок пирамидами шафрана и куркумы; старик в белой джеллабе, неспешно ведущий осла с тележкой; дети, гоняющие мяч мимо старых дверей с резными узорами. Свет здесь играет как в театре: полосы солнца пробиваются сквозь тенты, создавая резкие тени и драматичные контрасты — идеальные условия для стрит-съёмки.
Площадь Джемаа эль-Фна — сердце Марракеша. Днём здесь толпы прохожих, продавцы апельсинового сока, акробаты, музыканты, а к вечеру площадь превращается в огромный уличный ресторан, окутанный дымом от жаровен. Атмосфера кипит — и для фотографа это значит бесконечные возможности: движение, эмоции, живые сцены. Тут важно учиться снимать быстро и ловить момент.
Сук (базар) — это хаос и порядок одновременно. Ряды ковров, фонарей, медной посуды, запах кожи и красителей. Узкие проходы, где толкаются туристы и местные, создают плотный поток жизни. Здесь можно отрабатывать композицию и умение видеть кадр в тесном пространстве.
Марракеш днём — это взрыв красного, охры, синего и зелёного. Стены медины, разноцветные двери, тканевые рынки — всё это делает кадры насыщенными. Здесь стоит учиться работать с цветом, чтобы не теряться в его обилии, а выделять главное.
Отходя от туристических маршрутов, можно найти настоящую жизнь: мастерские, где люди работают молотками и пилой, чайные лавки с местными, играющими в домино. Эти сцены — самый ценный материал, потому что они показывают Марракеш настоящим.
Фототур в Марракеше — не про открытки или «сняться у достопримечательности». Это школа улицы: умение быть быстрым, внимательным и невидимым. Здесь кадры сами бегут к тебе навстречу, и задача фотографа — поймать их в правильный момент.
Узкие улочки — лабиринт, где каждые несколько шагов новая сцена: продавец специй, уставивший прилавок пирамидами шафрана и куркумы; старик в белой джеллабе, неспешно ведущий осла с тележкой; дети, гоняющие мяч мимо старых дверей с резными узорами. Свет здесь играет как в театре: полосы солнца пробиваются сквозь тенты, создавая резкие тени и драматичные контрасты — идеальные условия для стрит-съёмки.
Площадь Джемаа эль-Фна — сердце Марракеша. Днём здесь толпы прохожих, продавцы апельсинового сока, акробаты, музыканты, а к вечеру площадь превращается в огромный уличный ресторан, окутанный дымом от жаровен. Атмосфера кипит — и для фотографа это значит бесконечные возможности: движение, эмоции, живые сцены. Тут важно учиться снимать быстро и ловить момент.
Сук (базар) — это хаос и порядок одновременно. Ряды ковров, фонарей, медной посуды, запах кожи и красителей. Узкие проходы, где толкаются туристы и местные, создают плотный поток жизни. Здесь можно отрабатывать композицию и умение видеть кадр в тесном пространстве.
Марракеш днём — это взрыв красного, охры, синего и зелёного. Стены медины, разноцветные двери, тканевые рынки — всё это делает кадры насыщенными. Здесь стоит учиться работать с цветом, чтобы не теряться в его обилии, а выделять главное.
Отходя от туристических маршрутов, можно найти настоящую жизнь: мастерские, где люди работают молотками и пилой, чайные лавки с местными, играющими в домино. Эти сцены — самый ценный материал, потому что они показывают Марракеш настоящим.
Фототур в Марракеше — не про открытки или «сняться у достопримечательности». Это школа улицы: умение быть быстрым, внимательным и невидимым. Здесь кадры сами бегут к тебе навстречу, и задача фотографа — поймать их в правильный момент.
Переезд в Айт-Бен-Хадду (185 км, около 3,5 часов). Айт-Бен-Хадду — мираж посреди каменной пустыни. Древняя крепость-касба, вырастающая из красных скал, выглядит так, будто её вылепили прямо из той же глины, что и землю вокруг. Здесь всё дышит историей: узкие улочки, крутые тропинки, стены, которые веками пылились под солнцем и ветром. Не зря это место стало декорацией для десятков фильмов и сериалов — от «Гладиатора» до «Игры престолов».
Для фотографа Айт-Бен-Хадду — это праздник света и формы. Утром первые лучи мягко подсвечивают красно-охристые стены, и вся крепость словно загорается изнутри. Днём резкие тени делают её ещё более графичной, а на закате заклинание повторяется: солнце окрашивает весь пейзаж в огненные тона, и кажется, что город вспыхнул, прежде чем раствориться в синеве наступающей ночи.
Съёмка здесь — это не только панорамы. Стоит зайти внутрь: маленькие арки, лестницы, старые двери, узкие проходы — всё это создаёт потрясающие кадры. Пастух с козами на фоне крепостных стен, ребёнок, бегущий по пыльной тропинке, или просто игра света и тени на кирпичной кладке — таких деталей бесконечно много.
Айт-Бен-Хадду даёт ощущение, что ты попал в другое время. Здесь нет яркой городской суеты — только тишина, ветер и стены, которые помнят века. Именно поэтому он так ценен для фототура: вы снимаете не архитектуру, а саму историю, запечатлённую в камне и свете.
Для фотографа Айт-Бен-Хадду — это праздник света и формы. Утром первые лучи мягко подсвечивают красно-охристые стены, и вся крепость словно загорается изнутри. Днём резкие тени делают её ещё более графичной, а на закате заклинание повторяется: солнце окрашивает весь пейзаж в огненные тона, и кажется, что город вспыхнул, прежде чем раствориться в синеве наступающей ночи.
Съёмка здесь — это не только панорамы. Стоит зайти внутрь: маленькие арки, лестницы, старые двери, узкие проходы — всё это создаёт потрясающие кадры. Пастух с козами на фоне крепостных стен, ребёнок, бегущий по пыльной тропинке, или просто игра света и тени на кирпичной кладке — таких деталей бесконечно много.
Айт-Бен-Хадду даёт ощущение, что ты попал в другое время. Здесь нет яркой городской суеты — только тишина, ветер и стены, которые помнят века. Именно поэтому он так ценен для фототура: вы снимаете не архитектуру, а саму историю, запечатлённую в камне и свете.
Утренняя съёмка крепости. Экскурсии в Уарзазат и Таурирт.
Уарзазат называют «вратами в пустыню» — и это очень точное определение. Город лежит на границе каменистой земли и бескрайних дюн, и кажется, что за его окраинами начинается другая планета. Он не такой шумный, как Марракеш, и не такой древний, как Фес — здесь всё дышит простором, ясным небом и светом, который особенно ярок и чист.
Фотографу в Уарзазате важно смотреть не только на сам город, но и вокруг: пустынные пейзажи с глиняными деревнями и зелёными оазисами, резкие линии гор Атласа на горизонте. Именно это делает его таким кинематографичным. Не случайно здесь расположены знаменитые киностудии, где снимались «Лоуренс Аравийский», «Гладиатор» и «Игра престолов». Даже просто гуляя, можно найти кадры, в которых город и пустыня сливаются в один огромный съёмочный павильон.
Касба Таурирт — сердце Уарзазата и настоящая жемчужина для фотографа. Это лабиринт из глиняных стен, башен и двориков. Снаружи она поражает масштабом: гигантская глиняная крепость, уходящая в небо своими башнями. Внутри — мягкий свет, пробивающийся через маленькие оконца, узкие коридоры, деревянные потолки и расписанные стены. Здесь легко почувствовать себя исследователем: каждый поворот открывает новый ракурс, игру теней и фактур.
Съёмка в Таурирте — это работа с цветом и светом. Красновато-охристые стены на фоне глубокого синего неба, резкие тени, падающие от зубчатых башен, и контрасты между суровым внешним фасадом и уютными внутренними деталями.
Уарзазат и Таурирт дарят фотографу уникальный опыт: это не туристический глянец, а настоящая пустынная архитектура, рождённая из земли и солнца. Снимать здесь — значит поймать суть южного Марокко: простоту, силу и красоту, которая не выдумана, а создана временем.
Уарзазат называют «вратами в пустыню» — и это очень точное определение. Город лежит на границе каменистой земли и бескрайних дюн, и кажется, что за его окраинами начинается другая планета. Он не такой шумный, как Марракеш, и не такой древний, как Фес — здесь всё дышит простором, ясным небом и светом, который особенно ярок и чист.
Фотографу в Уарзазате важно смотреть не только на сам город, но и вокруг: пустынные пейзажи с глиняными деревнями и зелёными оазисами, резкие линии гор Атласа на горизонте. Именно это делает его таким кинематографичным. Не случайно здесь расположены знаменитые киностудии, где снимались «Лоуренс Аравийский», «Гладиатор» и «Игра престолов». Даже просто гуляя, можно найти кадры, в которых город и пустыня сливаются в один огромный съёмочный павильон.
Касба Таурирт — сердце Уарзазата и настоящая жемчужина для фотографа. Это лабиринт из глиняных стен, башен и двориков. Снаружи она поражает масштабом: гигантская глиняная крепость, уходящая в небо своими башнями. Внутри — мягкий свет, пробивающийся через маленькие оконца, узкие коридоры, деревянные потолки и расписанные стены. Здесь легко почувствовать себя исследователем: каждый поворот открывает новый ракурс, игру теней и фактур.
Съёмка в Таурирте — это работа с цветом и светом. Красновато-охристые стены на фоне глубокого синего неба, резкие тени, падающие от зубчатых башен, и контрасты между суровым внешним фасадом и уютными внутренними деталями.
Уарзазат и Таурирт дарят фотографу уникальный опыт: это не туристический глянец, а настоящая пустынная архитектура, рождённая из земли и солнца. Снимать здесь — значит поймать суть южного Марокко: простоту, силу и красоту, которая не выдумана, а создана временем.
Переезд в Мерзугу (400 км, 5,5 часов). Мерзуга — ворота в Сахару, место, где цивилизация заканчивается, и начинается бесконечное море песка. Когда стоишь на окраине деревни и смотришь на дюны Эрг-Шебби, кажется, что они живут своей жизнью: ветер переставляет линии, волны песка меняют форму каждый день, а свет превращает пустыню то в золотую, то в багряную, то в почти серебристую.
Здесь фотография перестаёт быть охотой за деталями — это работа с масштабом, с чистыми линиями и огромным пространством. Дюны становятся твоим холстом, а свет — кистью.
Утренняя съёмка каравана. Самое волшебное время — рассвет. Ночь ещё держит прохладу, небо начинает розоветь, и первые лучи скользят по гребням дюн, окрашивая их в золотой цвет. В этот момент из-за песчаного хребта появляется караван верблюдов. Их тёмные силуэты на фоне ярко освещённых дюн — это классика Сахары, кадр, который невозможно повторить в другом месте.
Верблюды идут медленно, цепочкой, их следы остаются на песке, а пастух в традиционной одежде ведёт их к горизонту. Важно быть готовым: свет быстро меняется, и каждую минуту дюны выглядят по-новому. Иногда ветер поднимает лёгкую вуаль песка — и тогда сцена становится почти мистической.
После рассвета пустыня начинает оживать: песок становится ярким, почти белым под солнцем, а тени от дюн создают резкие графичные линии. Это время для минималистичных кадров: одинокий силуэт на фоне огромного песчаного океана.
Мерзуга учит фотографа видеть простоту и красоту пустоты. Здесь нет лишних деталей — только свет, песок и движение. А рассветный караван в дюнах — это момент, ради которого стоит приехать на край Сахары.
Здесь фотография перестаёт быть охотой за деталями — это работа с масштабом, с чистыми линиями и огромным пространством. Дюны становятся твоим холстом, а свет — кистью.
Утренняя съёмка каравана. Самое волшебное время — рассвет. Ночь ещё держит прохладу, небо начинает розоветь, и первые лучи скользят по гребням дюн, окрашивая их в золотой цвет. В этот момент из-за песчаного хребта появляется караван верблюдов. Их тёмные силуэты на фоне ярко освещённых дюн — это классика Сахары, кадр, который невозможно повторить в другом месте.
Верблюды идут медленно, цепочкой, их следы остаются на песке, а пастух в традиционной одежде ведёт их к горизонту. Важно быть готовым: свет быстро меняется, и каждую минуту дюны выглядят по-новому. Иногда ветер поднимает лёгкую вуаль песка — и тогда сцена становится почти мистической.
После рассвета пустыня начинает оживать: песок становится ярким, почти белым под солнцем, а тени от дюн создают резкие графичные линии. Это время для минималистичных кадров: одинокий силуэт на фоне огромного песчаного океана.
Мерзуга учит фотографа видеть простоту и красоту пустоты. Здесь нет лишних деталей — только свет, песок и движение. А рассветный караван в дюнах — это момент, ради которого стоит приехать на край Сахары.
Рассвет в дюнах Сахары — это момент чистой магии, когда бескрайнее море песка окрашивается в мягкие розовые, оранжевые и золотые оттенки. Тишина абсолютная, нарушаемая лишь шёпотом ветра, рисующего изящные узоры на барханах.
Остаток дня мы проведём, наслаждаясь умиротворяющей красотой пустыни. Прогуляемся среди волн песка, исследуем скульптурные формы, созданные временем, и почувствуем силу тишины этого вечного пейзажа. В меняющемся свете каждый бархан рассказывает свою историю.
Остаток дня мы проведём, наслаждаясь умиротворяющей красотой пустыни. Прогуляемся среди волн песка, исследуем скульптурные формы, созданные временем, и почувствуем силу тишины этого вечного пейзажа. В меняющемся свете каждый бархан рассказывает свою историю.
Переезд в Фес (460 км, около 6,5 часов). По дороге — живописные виды Атласских гор. Фес — это сердце старого Марокко, настоящий лабиринт, где время будто застыло. Узкие улочки медины живут своей жизнью: шум, запахи специй, ослы с поклажей, ремесленные мастерские, в которых работа кипит так же, как сотни лет назад. Но главное место, куда стремится каждый фотограф, — это знаменитые красильные чаны.
Когда поднимаешься на балкон над мастерскими, открывается вид, от которого перехватывает дыхание: десятки круглых ванн, наполненных краской всех оттенков — от солнечно-жёлтого и алого до глубокого индиго. В этих чанах рабочие, по пояс в воде и краске, вручную красят шкуры так, как делали их деды и прадеды. Это не музей, не шоу для туристов, а настоящая работа: запах кожи, красителей и солнца висит в воздухе густо, и от этого кадры получаются максимально честными.
Для фотографа здесь важен сам контраст: живые люди, стоящие в древних чанах, цвет кожи и ткани, брызги краски на стенах и яркий свет, падающий сверху. Фес даёт возможность поймать редкую сцену — когда ремесло выглядит как живое произведение искусства.
Но не только чаны делают Фес фотогеничным. Весь город — это урок стрит-фотографии: продавцы в лавках, дети, играющие прямо в узких проходах, старики в традиционных одеждах, которые спокойно идут по своим делам среди туристов. Свет прорывается полосами в тёмные улочки, создавая театральные сцены, будто сама медина режиссирует каждый кадр.
Фес в объективе — это Марокко без прикрас. Здесь ты снимаешь не красивые фасады, а настоящую жизнь и ремесло, которое почти не изменилось за столетия. А красильные чаны — символ этого города: яркие, шумные, пахнущие историей и краской, они остаются одними из самых сильных кадров любого фототура.
Когда поднимаешься на балкон над мастерскими, открывается вид, от которого перехватывает дыхание: десятки круглых ванн, наполненных краской всех оттенков — от солнечно-жёлтого и алого до глубокого индиго. В этих чанах рабочие, по пояс в воде и краске, вручную красят шкуры так, как делали их деды и прадеды. Это не музей, не шоу для туристов, а настоящая работа: запах кожи, красителей и солнца висит в воздухе густо, и от этого кадры получаются максимально честными.
Для фотографа здесь важен сам контраст: живые люди, стоящие в древних чанах, цвет кожи и ткани, брызги краски на стенах и яркий свет, падающий сверху. Фес даёт возможность поймать редкую сцену — когда ремесло выглядит как живое произведение искусства.
Но не только чаны делают Фес фотогеничным. Весь город — это урок стрит-фотографии: продавцы в лавках, дети, играющие прямо в узких проходах, старики в традиционных одеждах, которые спокойно идут по своим делам среди туристов. Свет прорывается полосами в тёмные улочки, создавая театральные сцены, будто сама медина режиссирует каждый кадр.
Фес в объективе — это Марокко без прикрас. Здесь ты снимаешь не красивые фасады, а настоящую жизнь и ремесло, которое почти не изменилось за столетия. А красильные чаны — символ этого города: яркие, шумные, пахнущие историей и краской, они остаются одними из самых сильных кадров любого фототура.
Прогулки по медине Феса — это как путешествие в прошлое. Ты входишь в лабиринт из тысяч улочек, и город моментально поглощает тебя. Здесь нет машин, только ослы с гружёными корзинами, люди, несущие хлеб или тюки с тканями, лавки, где специи высыпаны в цветные холмы, и запах свежего хлеба, мяты, кожи, красителей. Всё это перемешано с шумом голосов, стуком молотков, детским смехом. Фес живёт в ритме, которому подчиняешься и ты — шаг за шагом идёшь и смотришь, как жизнь течёт без пауз.
Для фотографа это рай уличной съёмки. Каждые несколько метров — новая сцена: портрет старика в длинной джеллабе на фоне старых дверей, женщина в ярком платке, спешащая через солнечное пятно, подростки, играющие в телефоны прямо на булыжной улице. Медина — это бесконечный театр, где у каждого своя роль, и ты успеваешь поймать лишь фрагменты.
Самое удивительное — свет. В узких проходах он прорывается сверху тонкими линиями, ложится на стены и мостовую чёткими прямоугольниками. Эти пятна света превращают хаотичный город в почти графичное пространство. В такие моменты можно снимать минималистичные «ситискейпы»: тёмная улица и одинокий силуэт, застывший в квадрате света; стена, расколотая резкой тенью, и яркое пятно ткани в центре.
Фес учит видеть простое и сильное. Там, где кажется хаос, на самом деле есть чёткий ритм линий, пятен и теней. Прогулка по медине превращается в игру со светом: ты идёшь и ждёшь, когда кто-то войдёт в этот узкий луч, чтобы из шума и хаоса родился чистый, минималистичный кадр. Именно в этом магия Феса — он одновременно пёстрый и строгий, яркий и минималистичный, живой и графичный.
Для фотографа это рай уличной съёмки. Каждые несколько метров — новая сцена: портрет старика в длинной джеллабе на фоне старых дверей, женщина в ярком платке, спешащая через солнечное пятно, подростки, играющие в телефоны прямо на булыжной улице. Медина — это бесконечный театр, где у каждого своя роль, и ты успеваешь поймать лишь фрагменты.
Самое удивительное — свет. В узких проходах он прорывается сверху тонкими линиями, ложится на стены и мостовую чёткими прямоугольниками. Эти пятна света превращают хаотичный город в почти графичное пространство. В такие моменты можно снимать минималистичные «ситискейпы»: тёмная улица и одинокий силуэт, застывший в квадрате света; стена, расколотая резкой тенью, и яркое пятно ткани в центре.
Фес учит видеть простое и сильное. Там, где кажется хаос, на самом деле есть чёткий ритм линий, пятен и теней. Прогулка по медине превращается в игру со светом: ты идёшь и ждёшь, когда кто-то войдёт в этот узкий луч, чтобы из шума и хаоса родился чистый, минималистичный кадр. Именно в этом магия Феса — он одновременно пёстрый и строгий, яркий и минималистичный, живой и графичный.
Переезд в Шефшауэн (200 км, 3,5 часа). Шефшауэн — это город, который будто сошёл с открытки. Он спрятан в горах Рифа и известен своими синими улицами, стенами и дверями. Здесь не шумно и не торопливо: жизнь течёт размеренно, а каждая улочка кажется отдельным кадром.
Прогулка по медине Шефшауэна — это настоящая фототерапия. Бело-голубые стены, цветные горшки с цветами, старые деревянные двери и узкие лестницы создают идеальные композиции. Солнце играет с цветом, мягко подсвечивая углы, а тени добавляют объёма и глубины. Можно снимать минималистично: одинокий силуэт на фоне синей стены, маленький кот, свернувшийся на ступеньках, или корзина с апельсинами на пороге.
Здесь легко ловить атмосферу: местные жители неспешно идут по своим делам, дети играют прямо на улицах, ремесленники чинят что-то у лавок. Каждое движение становится частью кадра. Уличные сцены не создаются искусственно — они просто происходят вокруг.
Шефшауэн идеально сочетает красоту, спокойствие и гармонию. Каждый уголок, каждый поворот лестницы может стать главной фотографией дня. Здесь не нужно искать кадры — они сами находят тебя.
Прогулка по медине Шефшауэна — это настоящая фототерапия. Бело-голубые стены, цветные горшки с цветами, старые деревянные двери и узкие лестницы создают идеальные композиции. Солнце играет с цветом, мягко подсвечивая углы, а тени добавляют объёма и глубины. Можно снимать минималистично: одинокий силуэт на фоне синей стены, маленький кот, свернувшийся на ступеньках, или корзина с апельсинами на пороге.
Здесь легко ловить атмосферу: местные жители неспешно идут по своим делам, дети играют прямо на улицах, ремесленники чинят что-то у лавок. Каждое движение становится частью кадра. Уличные сцены не создаются искусственно — они просто происходят вокруг.
Шефшауэн идеально сочетает красоту, спокойствие и гармонию. Каждый уголок, каждый поворот лестницы может стать главной фотографией дня. Здесь не нужно искать кадры — они сами находят тебя.
Переезд в Касабланку (330 км, 4,5 часа). Отъезд. Вам нужно купить обратные билеты на вторую половину дня.
Отправьтесь за фото-трофеями и впечатлениями
Нажмите на кнопку, чтобы забронировать фототур
Снимки из фототура
по Марокко от OskinTravel
по Марокко от OskinTravel